Общее число декабристов и «прикосновенных» к их делу лиц, а также рядовых участников восстания (солдат, матросов), отправленных на Кавказ, превышало три тысячи. В течение почти двух лет герои 1825 года вместе с солдатами Кавказского корпуса сражались против войск азербайджанских  ханов,. Из сосланных на Кавказ декабристов были  Е. Е. Лачинова, М. И. Пущина, П. Н. Депрерадовича, А. С. Гангеблова, Н. Н. Семичева, П. П. Коновницына, Ф. Г. Вишневского, П. А. Бестужева и В. Д. Вольховского.

В начале января 1827 года Лачинов прибыл в Тифлис, и через несколько дней его определили в 39-й егерский полк. В июне 1827 года полк этот вместе с другими частями главных сил Кавказского корпуса вступил в Эриванское ханство, и скоро Евдоким Емельянович принял участие в осаде крепости Эривань, происходившей в мае-июне. Об этих днях он в своих записках писал: «Первый батальон нашего полка, занимая г. Эривань, размещался в магометанском монастыре, караван-сарае и нескольких домах; второй же, большею частию в балаганах, не за недостатком квартир, но по военным соображениям. Осада крепости Эривань была временно снята, ввиду сильной жары и массовых болезней русских солдат. Начальник Эриванского отряда генерал-лейтенант Красовский решил оставить Эривань и отвести свои войска на склоны горы Арагац, чтобы дать им отдохнуть и оправиться.

В осаде и занятии крепостей Сардарабад и Эривань приняли участие почти все декабристы, находившиеся тогда в составе главного отряда Кавказского корпуса. Дело в том, что командир корпуса генерал Паскевич выразил «желание», чтобы все разжалованные участвовали в покорении этих двух крепостей

В апреле 1827 года 70 саперов Пионерного батальона под начальством М. Пущина, в составе авангарда главных сил Кавказского корпуса, вступили в Эриванское ханство. Вместе с другими частями авангарда они участвовали во всех военных действиях, происходивших в апреле-июне в районах Эчмиадзина, Эривани и Сардарабада.

Пущин писал: «Стоя около Эривани лагерем, мы предпринимали частые экспедиции по окрестностям, сделали одно ночное движение к кр. Сардарабад. Встревоженный гарнизон крепости открыл по нас сильный огонь, совершенно безвредный; но одна граната с потерянной трубкою, пролетев между мною и Бенкендорфом, осыпала нас пороховой мякотью. Это был первый неприятельский порох, который я, так сказать, понюхал. Бенкендорф послал коменданту предложение о сдаче крепости, на что конечно комендант отвечал одними усиленными выстрелами<...> На другой день нашего прибытия к Сардарабаду Пионерный батальон был командирован за 15 верст от крепости в виноградники для заготовления туров и фашин. Только что я, находясь при батальоне, успел там расположиться, казак от Паскевича прискакал за мною с приказанием немедленно к нему явиться, а батальону на другой день присоединиться к отряду. Явившись к Паскевичу, я от него узнал, что после рекогносцировки крепости назначено было выстроить мортирную батарею для действования навесными выстрелами в крепость».

 Пущин  собрал «нужные сведения и приготовил все материалы» для осады крепости. «Расположив пионеров в эриванских садах,- записывает Пущин,- я сек виноградные лозы, вязал фашины, плел туры, рубил колья и приготовил все материалы к предстоящей осаде, снял подробный план местности и укреплений эриванских. Часто в персидском одеянии ходил я по вечерам в крепость».

Как известно, русские войска временно оставили Эривань, и Пущин вместе со своим батальоном оказался под крепостью Аббасабад, осада которой началась в первых числах июля. По приказу Паскевича, Пущин принимал деятельное участие в составлении плана осады и в организации инженерно-саперных работ русских войск. Под его непосредственным руководством был построен плавучий мост через реку Араке.

7 июля крепость Аббасабад была занята русскими войсками. В середине сентября 1827 года Паскевич приступил к осаде крепости Сардарабад. Трудности были большие, поскольку ханское войско  было хорошо подготовлено.. «Крепость Сардарабад,-пишет В. Потто,-построенная эриванским ханом лет десять-двенадцать перед тем, стояла на обширной равнине, расстилавшейся от Эчмиадзина к стороне Алагеза. Двойные высокие стены ее, расположенные правильным четвероугольником, с огромными башнями и воротами, придавали ей вид весьма внушительный и требовали сил и искусства для овладения ею. Правда, двухтысячный гарнизон ее находился под командою внука Гасан-хана, молодого человека, совершенно неопытного, и на это обстоятельство возлагались немалые надежды Паскевича. Но надежды эти, конечно, были весьма призрачными и, подходя к Сардарабаду. Паскевич, действительно, узнал, что ночью пробрался туда и принял начальство над гарнизоном сам Гасан-хан» Начальником осадного отряда был назначен генерал Красовский. К осадным работам был привлечен М. И. Пущин, способности и опыт которого были известны всем. И разжалованный в солдаты декабрист развернул здесь энергичную деятельность. После Сардарабада наступила очередь крепости Эривань, которую многие тогда считали неприступной. «По-прежнему стояла она (крепость Эривань-М. Н.) на крутом, утесистом берегу быстрой Занги, по-прежнему ее высокие, гордые твердыни, ее бастионы и башни грозно смотрели из-за глубоких, наполненных водою рвов, недоступных для эскалады»3. Нужно было занять Эривань-город, имевший большое военно-стратегическое значение. 23 сентября русские войска уже стояли на берегу Занги.

 «...Мы поспешили к Эривани,- читаем мы в «Записках» Пущина,- куда прибыли 23 сентября, и на другой день, под распоряжением прибывшего из Тифлиса генерала Трузсона, начались осадные работы по моему предложению со второй параллели. Работа шла быстро, особенно на левом фланге работ под моим распоряжением. При начале работ Паскевич спросил меня, как думаю я, долго может продлиться осада; я ему тогда предсказал, что в Покров день покроем крепость.