Письменность является крупнейшим достижением человечества. Ее появление в  древних государствах диктовалось необходимостью вести учет в храмовых хозяйствах. С течением времени она  эволюционировала, что позволило фиксировать события и бытовавшие в устной среде народные сказания.

Издавна сложился такой стереотип, что якобы армянскую, а также грузинскую и албанскую письменности создал Месроп Маштоц. Так утверждает  Корюн, автор жизнеописания Маштоца, Но так ли это было на самом деле?

В IV - V вв. Армения, представлявшая собой конгломерат мелких нахарарств, входила в сферу политического влияния Византии. Религиозная и интеллектуальная жизнь армян поддерживалась незначительным количеством людей, владевших сирийским и греческим языками - языками письма и богослужения. На этих языках велись богослужение и деловая переписка и в  среде армянского духовенства Однако в условия борьбы с Сасанидами требовалось усиление проповедей и религиозной работы в среде народных масс, все еще тяготевших к язычеству. В свою очередь, это требовало скорейшего создания письменности на армянском языке. Таким образом, создание армянской письменности, внедрение и пропаганда христианства  перемещаются из чисто культурной области в политическую, становясь основной  задачей светской и церковной власти армянской аристократии.

Ускорению этого процесса способствовало и следующее обстоятельство. После раздела Армении в 387г. часть армян оказалась в подчинении Византийского патриархата, что в скором времени привело к грецинизированию части армянского духовенства (в дальнейшем, после Халкидонского собора 451г. эта часть армянского духовенства приняла постановления собора). Армянский царь Врамшапух, взошедший на престол в 389г., понимал опасность дальнейшего богослужения на греческом и сирийском языках в этих условиях. В итоге создание армянского алфавита было возложено на каталикоса Саака (занимал патриарший престол ок. 390 - 395гг), который привлек к работе Месропа Маштоца. Но, как оказалось, в Армении уже существовала письменность, созданная неким епископом Даниилом. «Тогда царь рассказал им о некоем сирийце, благопристойном епископе по имени Даниэл, внезапно нашедшем письмена алфавита армянского» (2, 89). Но армянское слово, означающее «нашедший» отличается от слова «написал» лишь буквами «Տ» и «Ր». Поэтому при нечеткой прорисовке этих букв в рукописях возможны разночтения (2, 135) или путаница.

Интересно, что в в 3-ей книге «Истории» Фавстоса Бузанда (Фавста Византийского), повествующей о событиях  середины - конца IV вв., есть сообщение о хорепископе Данииле (хорепископ - титул сельского епископа. До сер. IVв. обладали равными с городскими епископами правами. Но с середины IV в. были  целиком подчинены городским епископам). Как пишет источник, Даниил был сирийцем по происхождению и возглавлял епископскую кафедру в Тароне, «матери всех церквей Армении, то есть кафедру главную и наиболее почитаемую, ибо там впервые была построена святая церковь и воздвигнут алтарь во имя господа» (6, 31). К тому же, он «был блюстителем, начальником, надзирателем и попечителем всех церквей Великой Армении повсеместно»  (там же). Дальнейшее повествование об отказе Даниила принять кафедру  каталикоса и его убийстве носит апокрифический характер и, скорее всего, есть отголоски борьбы армянской церкви за самоопределение и выход из идеологической зависимости от сирийской. Хронология позволяет допустить соотношение  Даниила в труде Корюна с сирийским хорепископом Фавста Византийского.

Противоречивые показания об убийстве хорепископа у Бузанда и последовавшей позднее консультации посланника Врамшапуха с неким «благопристойном епископом» вполне объяснимы. Фастос Бузанд, повествуя об учениках убитого хорепископа, в их числе называет  сирийца Шалиту и грека Эпифана. Последний, окончив проповедовать в гаваре Цопк, «оставил там многочисленных братьев-монахов, одинаково верующих христианских иноков, живущих в горах отшельников, назначив над ними главою одного иерея» (6, 171).

У Корюна сам царь Врамшапух рассказывает Сааку и Маштоцу о письменах Даниила. И, поддавшись уговорам священнослужителей, убедивших царя в необходимости изучения этих письмен, посылает некоего Вахрича с грамотой к иерею Абелу, «приближенному епископа Даниэла». Вряд ли возможны подобные совпадения в близких по времени написания источниках.  Скорее всего, безымянный иерей Бузанда и есть Абел, к которому было отправлено посольство армянского царя. Дальнейшие сведения Корюна следующие: «Абел немедля прибыл к Даниэлу и сперва сам он осведомился у Даниэла об этих письменах, а затем, взяв их у него, отправил царю (Врамшапуху)» (2, 89).

Сирийская культура, которая на несколько столетий древнее армянской, была сугубо письменной. Все события тщательно фиксировались в хрониках, документы хранились в архивах. Так что  данный пассаж Корюна будет выглядеть более ясным, если иерей Абел, для того  чтобы выполнить царский указ, обратился к архиву епископа Даниила, где и нашел подготовленный последним проект армянского алфавита. К тому же, согласно Корюну, письмена пришли в Армению на пятом году правления Врамшапуха. И привез их сам иерей Абел (там же). Почему же составление или копирование заняло так много времени (если это были не поиски в обширном архиве), и письменность привез не автор, а его «приближенный»?

Корюн в своем труде не раз называет алфавит Даниила «внезапно найденным», и что «эти письмена были похоронены в письменности на другом языке, и (затем) воскрешены» (2, 81). И поскольку Даниил был сирийцем, следовательно, алфавит, созданный им, основывался на сирийской или иной семитской письменности. Около двух лет на алфавите Даниила велось преподавание и переводились богослужебные книги. Но, как оказалось позднее, новый алфавит не мог графически выражать сложный звуковой состав армянских слов.

Перед Сааком и Маштоцем была поставлена новая задача - создать алфавит, способный полностью передавать все звуки армянского языка. Ниже приводим  основные сведения, доступные исследователям из труда Корюна о создании армянского алфавита.

Месроп с учениками («по приказанию царя и с согласия святого Саака, взял с собой группу отроков...») отправился в Месопотамию и « прибыл в страну Арама, в два сирийских города, из коих первый назвался Эдессой, а второй Амидом» (2, 90-91)..По прибытии Маштоц добился аудиенции епископа Эдессы  Пакидаса (398 - 408) и епископа Амида Акакиоса (400 - 409) и разделил своих учеников на две группы, первая занималась изучением сирийской письменности в Эдессе, вторая - греческой в Самосате.

Затем на Маштоца якобы сошло озарение и он «поспешно начертав, дав названия  и расставив (письмена по порядку), расположил (их) по силлабам-слогам» (2, 92). После чего Маштоц отправился в Самосату, где с  помощью каллиграфа Ропаноса «окончательно изобразив и приноровив все различия письмен (букв) - тонкие и жирные, короткие и долгие, отдельные и двойные приставные, приступил к переводам...» (там же). Первым переведенным на армянский стали притчи Соломона, перевод был написан рукой самого Ропаноса, обучавшего учеников Маштоца искусству каллиграфии.

Исследователи письменности возводили происхождение армянского алфавита из разных систем письма, далеко отстоящих друг от друга как географически, так и хронологически. Одни пытались доказать, что в основе лежит греческий алфавит, другие - семитская письменность либо среднеперсидская. В 60-хх гг. прошлого века Гурген Севак высказал предположение, что в основе армянского алфавита может лежать другая система письма, в частности, южносемитская. К ней относятся сабейская (южноарабская), амхарская и письменность языка геэз (эфиопский). (5, 46).

«Высказанное проф. Севаком мнение очень интересно, тем более, что, действительно, всякого, кому  приходится знакомиться с эфиопской и армянской системами письма, невольно поражает сходство начертаний букв обоих языков», - пишет Д.А. Ольдерогге.  Касаясь алфавита епископа Даниила, востоковед замечает, что они «скорее всего были не чем иным, как буквами эфиопского алфавита, или, как пишет Г. Севак, южносемитскими, т. е. сабейскими, аксумскими и геэз-амхарскими, «забытыми, вышедшими из употребления письменами» (3, 210).

Прослеживая связь армянского алфавита с эфиопским, следует отметить, что во II-ХI вв. на территории современных Судана, Эритреи, Эфиопии, Йемена и Аравии существовало могущественное древнеэфиопское Аксумское царство. Негусы, т.е. цари этого государства считались могущественными владыками, равными римским императорам. III - IV вв. н.э. датируются победные реляции аксумских царей, составленные на трех языках: эфиопском, сабейском (южноарабском) и греческом. Аксумское царство поддерживало отношения с Египтом, Римом, Персией, Палестиной, Сирией и даже Дальним Востоком (1, 268).Известно, что в 530 г. византийский посол Юлиан вел переговоры с негусом Эла Ашбеха о торговых путях из Индии в Византию (4, 459).

Поскольку власть Аксумского царства распространялась далеко за пределы Эфиопии, Маштоц не мог не знать об этом, находившемся далеко на юге, христианском государстве и его письменности.

Скорее всего, и армянская, и эфиопская письменность, созданные приблизительно в одно и то же время, имели общий корень в одном из «забытых» к тому времени южносемитских алфавитов, понятном только людям, владевшим одним из древних семитских языков, каким был, например, сирийский.  Скорее всего, Маштоц сознательно заимствовал  эфиопские буквы, подходившие для передачи звуков армянской речи, незначительно видоизменив их.

Литература

1.     Бухарин М.Д. Неизвестного автора «Перипл Эритрейского моря». СПб, 2007

2.     Корюн, Житие Маштоца. Ереван, 1962

3.     Ольдерогге Д.А. Из истории армяно-эфиопских связей// Древний Восток, сб.1 ,М. 1975

4.     Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая историография. СПб, 2011

5.     Севак Г. Месроп Маштоц. Создание армянских письмен и словесности. Ереван, 1962.

6.     Фавстос Бузанд. История Армении. Ереван, 1953

Заур Мехдиев